Неточные совпадения
Видеть его было достаточно для моего счастия; и одно время все силы души моей были сосредоточены в этом
желании: когда мне случалось провести дня
три или четыре, не видав его, я начинал скучать, и мне становилось грустно до слез.
К величайшей досаде защищавших это мнение, сам преступник почти не пробовал защищать себя; на окончательные вопросы: что именно могло склонить его к смертоубийству и что побудило его совершить грабеж, он отвечал весьма ясно, с самою грубою точностью, что причиной всему было его скверное положение, его нищета и беспомощность,
желание упрочить первые шаги своей жизненной карьеры с помощью по крайней мере
трех тысяч рублей, которые он рассчитывал найти у убитой.
А через два-три дня он с удивлением и удовольствием чувствовал, что он весь сосредоточен на одном, совершенно определенном
желании.
С необычной для себя словоохотливостью, подчиняясь неясному
желанию узнать что-то важное, Самгин быстро рассказал о проповеднике с
тремя пальцами, о Лютове, Дьяконе, Прейсе.
Самгин постоял пред картиной минуты
три и вдруг почувствовал, что она внушает
желание повторить работу художника, — снова разбить его фигуры на части и снова соединить их, но уже так, как захотел бы он, Самгин.
Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится
желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются в стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
Захочет ли чего-нибудь Илья Ильич, ему стоит только мигнуть — уж трое-четверо слуг кидаются исполнять его
желание; уронит ли он что-нибудь, достать ли ему нужно вещь, да не достанет, — принести ли что, сбегать ли за чем: ему иногда, как резвому мальчику, так и хочется броситься и переделать все самому, а тут вдруг отец и мать, да
три тетки в пять голосов и закричат...
Доктора положили свой запрет на нетерпеливые
желания. «Надо подождать, — говорили им, —
три месяца, четыре». Брачный алтарь ждал, а любовь увлекла их вперед.
— Правда, в неделю раза два-три: это не часто и не могло бы надоесть: напротив, — если б делалось без намерения, а так само собой. Но это все делается с умыслом: в каждом вашем взгляде и шаге я вижу одно — неотступное
желание не давать мне покоя, посягать на каждый мой взгляд, слово, даже на мои мысли… По какому праву, позвольте вас спросить?
Красота Катерины Ивановны еще и прежде поразила Алешу, когда брат Дмитрий, недели
три тому назад, привозил его к ней в первый раз представить и познакомить, по собственному чрезвычайному
желанию Катерины Ивановны.
«В 1842 я желала, чтоб все страницы твоего дневника были светлы и безмятежны; прошло
три года с тех пор, и, оглянувшись назад, я не жалею, что
желание мое не исполнилось, — и наслаждение, и страдание необходимо для полной жизни, а успокоение ты найдешь в моей любви к тебе, — в любви, которой исполнено все существо мое, вся жизнь моя.
Келлер уже раза
три забегал на минутку, и тоже с видимым
желанием поздравить: начинал каждый раз восторженно и неясно, ничего не оканчивал и быстро стушевывался.
В переводе этот торг заключался в
желании скупщика приобрести золотник золота за
три рубля, а продавец хотел продать по четыре.
Хлопотавши здесь по несносному изданию с Селивановским, я, между прочим, узнал его
желание сделать второе издание твоих
трех поэм, за которые он готов дать тебе 12 тысяч. Подумай и употреби меня, если надобно, посредником между вами. — Впрочем, советовал бы также поговорить об этом с петербургскими книгопродавцами, где гораздо лучше издаются книги.
Проходя службу два года и
три месяца в Белобородовском гусарском полку в чине корнета уволен из оного по домашним обстоятельствам и смерти единственной родительницы в чине подпоручика и скитаясь после того как птица небесная где день где ночь возымел
желание отдохнуть в трудах служебных…
«Этот человек
три рубля серебром отдает на водку, как гривенник, а я беспокоюсь, что должен буду заплатить взад и вперед на пароходе рубль серебром, и очень был бы непрочь, если б он свозил меня на свой счет. О бедность! Какими ты гнусными и подлыми мыслями наполняешь сердце человека!» — думал герой мой и, чтоб не осуществилось его
желание, поспешил первый подойти к кассе и взял себе билет.
— Не забудьте
потереть грудь оподельдоком! — кричала вслед Марья Михайловна. И вот Александру опять задача — разбирать, к чему был сделан Наденькою вопрос? что в нем заключалось:
желание или боязнь видеть его?
— Все не то, — сказал старик, который, казалось, седел, пушился и уменьшался с каждой минутой, так он был дряхл. — Нет
желания даже выехать посмотреть. В тысяча восемьсот… ну, все равно, я дрался на дуэли с Осборном. Он был в костюме «Кот в сапогах». Из меня вынули
три пули. Из него — семь. Он помер.
— С вечера Марья Степановна приказала принести миндальные отруби, оставшиеся от приготовляемого на завтра бланманже, и, показавши дочери, как надобно этими отрубями
тереть шею, плечи и лицо, начала торжественным тоном, сдерживая очевидное
желание перейти к брани.
Пчелы не кусали его; но зато Нехлюдов уж едва мог удерживаться от
желания выбежать из пчельника: пчелы местах в
трех ужалили его и жужжали со всех сторон около его головы и шеи.
Когда он надевал шубу, то был будто ошеломлен, и лицо его выражало боль. Лаптев уже не чувствовал гнева; он испугался, и в то же время ему стало жаль Федора, и та теплая, хорошая любовь к брату, которая, казалось, погасла в нем в эти
три года, теперь проснулась в его груди, и он почувствовал сильное
желание выразить эту любовь.
— Никто не знает, — сказала Матица, тяжело усаживаясь на кровать. Илья смотрел на неё, но не чувствовал
желания говорить. Женщина тоже молчала. Так, молча, они сидели долго, минуты
три, каждый из них точно не замечал присутствия другого. Наконец, женщина спросила...
Но во всех
трех полосах жизни Игната не покидало одно страстное
желание —
желание иметь сына, и чем старее он становился, тем сильнее желал. Часто между ним и женой происходили такие беседы. Поутру, за чаем, или в полдень, за обедом, он, хмуро взглянув на жену, толстую, раскормленную женщину, с румяным лицом и сонными глазами, спрашивал ее...
Два-три страшных случая, в которых он, преследуя свою задачу, в одно и то же время поступал наперекор и своей воле и своим
желаниям, повергали его в глубокую апатию — у него развивалась мизантропия.
В конце марта Машу, по ее
желанию, назначили попечительницей куриловской школы, а в начале апреля мы
три раза собирали сход и убеждали крестьян, что их школа тесна и стара и что необходимо строить новую.
— Тем лучше, ваше величество. Офицеры мои жалуются, что уже
три недели ничего не делают: они горят
желанием брать пушки и знамена.
Незаметно подошел успенский пост, а за ним скоро и день свадьбы, которую, по настойчивому
желанию Егора Семеныча, отпраздновали «с треском», то есть с бестолковою гульбой, продолжавшеюся двое суток. Съели и выпили тысячи на
три, но от плохой наемной музыки, крикливых тостов и лакейской беготни, от шума и тесноты не поняли вкуса ни в дорогих винах, ни в удивительных закусках, выписанных из Москвы.
За таким глупым сватаньем я проездил месяца
три. Иной день, божусь вам, был без обеда. Выедешь пораньше, чтобы скорее достигнуть цели, а, получив отказ, поспешишь в другой… Да так, от отказа до отказа, и проездишь день, никто и обедать не оставит. Конечно, иногда, как возьмет горе, бросишь все, приедешь домой и лежишь с досады недели две; следовательно, не все
три месяца я просватался, но были и отдыхи, а все измучился крепко. Потом, как распечет
желание, опять пускался и все с тою же удачею.
Пан Кнышевский, трудясь до пота лица, успел наконец в
желании своем, и мы в
три голоса могли пропеть несколько псалм умилительных и кантиков восхитительно. Для поражения родителей моих внезапною радостию, избрал он день тезоименитства маменьки, знав, что, по случаю сей радости, у нас в доме будет банкет.
Едва начался обряд венчанья, как супруга Ивана Гавриловича почувствовала уже тоску и сильный позыв к зевоте; крестьянская свадьба, заинтересовавшая ее дня
три тому назад, казалась ей весьма скучным удовольствием; невеста была глупа и выглядывала настоящим уродом, жених и того хуже — словом, она изъявила
желание как можно скорее ехать домой. Иван Гаврилович, разделявший с женою одни и те же мысли, не замедлил сесть в коляску, пригласив наперед к себе некоторых из соседей.
Многим, конечно, случалось встречать в некоторых домах гувернанток, по-своему неглупых, очень бойких и чрезвычайно самолюбивых, которые любят говорить, спорить, острить; ездят всегда в маскарады, ловко интригуют и вообще с мужчинами обращаются чрезвычайно свободно и сверх того имеют
три резкие признака: не совсем приятную наружность, достаточное число лет и необыкновенное
желание составить себе партию; та быстрота и та энергия, с которою они стремятся завоевать сердце избранного героя, напоминает полет орла, стремящегося на добычу, но, увы! эта энергия, кроме редких случаев, почти всегда истрачивается бесполезно.
Между тем распространились везде слухи, что дочь одного из богатейших сотников, которого хутор находился в пятидесяти верстах от Киева, возвратилась в один день с прогулки вся избитая, едва имевшая силы добресть до отцовского дома, находится при смерти и перед смертным часом изъявила
желание, чтобы отходную по ней и молитвы в продолжение
трех дней после смерти читал один из киевских семинаристов: Хома Брут.
Остались
три для выбора, согласно
желанию Михаила Степановича.
Гуров, глядя на нее теперь, думал: «Каких только не бывает в жизни встреч!» От прошлого у него сохранилось воспоминание о беззаботных, добродушных женщинах, веселых от любви, благодарных ему за счастье, хотя бы очень короткое; и о таких, — как, например, его жена, — которые любили без искренности, с излишними разговорами, манерно, с истерией, с таким выражением, как будто то была не любовь, не страсть, а что-то более значительное; и о таких двух-трех, очень красивых, холодных, у которых вдруг промелькало на лице хищное выражение, упрямое
желание взять, выхватить у жизни больше, чем она может дать, и это были не первой молодости, капризные, не рассуждающие, властные, не умные женщины, и когда Гуров охладевал к ним, то красота их возбуждала в нем ненависть и кружева на их белье казались ему тогда похожими на чешую.
Прошло дня три-четыре, и Орлов заслужил несколько лестных отзывов о себе, как о сметливом и расторопном малом, и, вместе с этим, заметил, что Пронин и другие служители в бараке стали относиться к нему с завистью, с
желанием насолить. Он насторожился, в нём тоже возникла злоба против толсторожего Пронина, с которым он не прочь был вести дружбу и беседовать «по душе». В то же время ему делалось как-то горько при виде явного
желания товарищей по работе нанести ему какой-либо вред.
Поболтав еще несколько времени и порадовавшись счастливому исходу, не всегда сопровождающему смелые поступки, мы, по настоятельному
желанию Балясникова, в тот же день наняли ему прекрасную квартиру в Итальянской слободке:
три отдельные комнаты, хорошо меблированные, в нижнем этаже деревянного дома — за двадцать пять рублей ассигнациями в месяц.
Граф. И действительно нет!.. Хоть бы взять с той же молодежи: разве можно ее сравнить с прежней молодежью?.. Между нами всегда было, кроме уж
желания трудиться, работать, некоторого рода рыцарство и благородство в характерах, а теперь вот они в театре накричат и набуянят, и вместо того, чтобы за это бросить, заплатить тысячи две —
три, они лучше хотят идти к мировому судье под суд: это грошевики какие-то и алтынники!
Желание поступить в кавалерию и
три недели, проведенные с ремонтерами в Лебедяни, осталось самым светлым, счастливым периодом в его жизни, так что
желание это сначала он перенес в действительность, потом в воспоминание и сам уже стал твердо верить в свое кавалерийское прошедшее, что не мешало ему быть по мягкосердечию и честности истинно достойнейшим человеком.
Едва мы открыли рот, едва пролепетали два-три слова о наших
желаниях, о наших надеждах, и уже хотят его зажать, хотят заглушить в колыбели наше свободное слово! Это невозможно.
Я очень много обязан ей в ученом отношении; видя во мне
желание заняться этим исследованием, она доставила мне и все нужные для того материалы, открывши для меня фамильный архив, — я привез и сюда
три большие кипы документов; она же и руководит меня своими указаниями в объяснении смысла фактов.
Добрая Екатерина Ивановна, руководимая горячим
желанием позабавить своих девочек, не пожалела ничего. С
трех сторон доморощенной сцены висели кулисы, вернее, куски холста, разрисованные искусными руками самой Антонины Николаевны.
Андрей Иванович лежал на кровати злой и молчаливый: Александра Михайловна подала к обеду только
три ломтика вчерашней солонины; когда Андрей Иванович спросил еще чего-нибудь, она вызывающе ответила, что больше ничего нет, так как нигде не верят в долг; эта была чистейшая выдумка, — при
желании всегда можно было достать. Андрей Иванович ничего не сказал, но запомнил себе дерзость Александры Михайловны.
Позади раздавались крики утопавших, Теркин их не слыхал. Ни на одно мгновение не заговорило в нем
желание броситься к тем, кто погибал, кто не умел плавать. Он спасал Серафиму, себя и оба замшевых мешка. Подруга его плыла рядом; он снял с себя обруч и накинул на нее. В обоих чувство жизни было слишком цепко. Они должны были спастись и через
три минуты находились уже вне опасности. До берега оставалось десяток-другой саженей.
Все сильнее и сильнее разгоралось в нем
желание оставить Заводное за собою, если не сейчас, то через два-три года.
Вечером, за чаем в будуаре Марьи Орестовны, на атласном пуфе сидел брат ее, приехавший всего
три дня назад, и рассказывал ей, какой успех имела речь Евлампия Григорьевича. К обеду сестра его не выходила. Она страдала мигренью. Накануне муж пришел ей сказать, что ее
желание исполнено, и передал ей пакет с ценными бумагами, приносящими до пятидесяти тысяч дохода.
Терпеть, чтобы тебя в грошовой газете всякий пасквилянт, получающий по
три копейки со строки, срамил из-за ничтожества твоего Евлампия Григорьевича, чтобы над твоим «ученичком» издевались, как над идиотом, и тебя показывали в «натуральном виде» — так и стояло в фельетоне, — со всеми твоими тайными
желаниями, замыслами, внутренней работой, заботами о своей «интеллигенции», уме, связях, артистических, ученых и литературных знакомствах?
Рядом с Пимычем, на кладке, которая была немножко пониже, помещался Гиезий. Он был в бутылочном азямчике с
тремя христианскими сборами на кострецах и в суконном шлычке без козырька. Он беспрестанно переменял ноги, и в его покосившейся на одно плечо фигуре чуялась несносная скука, лень и томительное
желание шевельнуть затекшими ногами и брызнуть в ход.
В сплавщики Диомид попал не столько из
желания заработать три-четыре рубля, сколько обрадовавшись случаю проехать задаром в город и избежать таким образом пешего хождения…
И вот этот-то человек, проделавший перед нами такую бездну экспериментов на своей железной воле, вдруг подвинулся к краю своих
желаний: новый год ему принес новую прибавку, которая с прежними его сбережениями сразу перевалила за
три тысячи талеров.
Отрок, из которого бывший профессор вифанской семинарии и будущий синодальный секретарь должен был, по
желанию его отца, в
три года «образовать дипломата», обнаруживал склонности совсем не дипломатические, а такие, что ни себе посмотреть, ни людям показать.